За последний месяц Нина уже не в первый раз приходила в женскую консультацию, и всегда дело заканчивалось слезами. Может быть, в глубине души ей хотелось, чтобы ее отговорили? Она и сама не знала: так все запуталось в этот сложный период жизни. А виноват оказался ни в чем не повинный ребенок, которого она носила под сердцем и от которого все вокруг советовали избавиться. В самом деле, куда ей, уже немолодой женщине без мужа, рожать четвертого?
Не так давно в жизни Нины все было вполне благополучно: счастливая семья, заботливый зарабатывающий муж, свой дом и трое желанных детей. Потом муж погиб, и ей пришлось поднимать подростков-погодков самой. Это оказалось так трудно, что в какой-то момент Нине захотелось снова почувствовать себя любимой и желанной. Женщиной, в конце концов, а не ломовой лошадью, вечно в мыле, а на детских праздниках еще и в розах. Вскоре нашлось и сильное мужское плечо, на которое можно было, как ей казалось, опереться. Но которое, увы, исчезло при первых трудностях, вымолвив сакраментальную фразу: «Я не готов стать отцом».
Нина тянула и тянула время, которого оставалось ничтожно мало, и снова приходила в консультацию. Слушать разумные доводы врачей, отказываться и лить слезы. Возможно, ей просто было больше негде это сделать…
В тот вечер Нина, как обычно, сидела на неудобном жестком стуле у кабинета и тихонько плакала. Темные кудри прилипли к щекам некогда красивой, а сейчас измученной женщины неопределенного возраста. За окном бушевала гроза. Где-то перемкнуло провода, и пропал свет. Ей вдруг стало безумно страшно. «Господи, – поднялся безмолвный крик из самой глубины Нининой души, – помоги мне! Как ты Сам знаешь, спаси моего ребенка!»
Через секунду свет в отделении зажегся, и на пороге явился… Нет, не ангел. Заведующий. А за ним, гремя ведром и шваброй, показалась баба Сима. Серафима Сергеевна, как, впрочем, никто давно ее не называл. Раньше она была медицинской сестрой и правой рукой врачей. Сколько молодых матерей прошло через ее натруженные руки, скольких она спасла от мастита, сколько деток благодаря ей получили драгоценное грудное молоко!.. Руками Серафимы излечивались самые тяжелые случаи. И еще ее молитвами, но об этом знали немногие. Потом что-то не заладилось у нее с новой администрацией, и на пенсии она подрабатывала в родном отделении уборщицей и кастеляншей. Бабу Симу любили и побаивались все от посетительниц до главврача. Было в ней что-то непреклонное и прямолинейное, несмотря на обезоруживающую доброту.
Заведующий важно прошел мимо, скользнув безучастным взглядом по Нине. Не менее важно прошествовала в свою подсобку с гремящим скарбом баба Сима. Долго, по старой медицинской привычке, мыла руки мылом. А потом подошла к Нине и села рядышком:
– Ну, рассказывай, что там у тебя стряслось. Смотри, какую сырость развела в моем чистом коридоре.
Можно было возмутиться такой фамильярности, но, глядя в добрые глаза бабы Симы, Нина разрыдалась и рассказала ей все. И про кончину мужа, и про свое трудное житье, про троих взрослых детей дома и четвертого, который, еще не родившись, оказался неугоден всем: и горе-папаше, и родне, и участковой.
Баба Сима выслушала, засмеялась тихим добрым смехом, от которого искорки заплясали в ее совсем молодых голубых глазах, и сказала:
– Моя мать одна семерых подняла после войны. Отец не вернулся, и она нас троих и четверых соседкиных, которые еще в 1941-м круглыми сиротами остались, вырастила. И в колхозе работала, а все в люди вышли. И дружные были, и мать досмотрели, которая дожила до глубокой старости. Слава Богу за все! И ты, милая, никого не слушай. И выносишь, и родишь благополучно, и будет этот ребенок на радость тебе и всем. Запомни: дети – это ангелы, которых Господь посылает нам в помощь. И ничего не бойся, у Бога – всего много.
После этих слов у Нины будто исчезли годы и килограммы, а за спиной выросли крылья. Очнулась она уже на улице возле дома, промокшая до нитки и подставляющая лицо теплым дождевым каплям. На душе было чисто, тепло и ясно, как на небе после грозы. Что-то темное, заволакивающее душу ушло далеко-далеко, чтобы больше никогда не возвращаться. Теперь Нина точно знала, что ей делать и как жить дальше.
Девочка, родившаяся в тот год, стала любимицей всей семьи и гордостью старших братьев. Умница и красавица, в пять лет она уже была маминой помощницей и точной копией черноволосой Нины. Замуж Нина так и не вышла. Чуда не случилось. Вернее, оно случилось в тот грозовой вечер, а больше чудес Нина не просила. Был ли то ангел, посланный Богом, или действительно старенькая баба Сима, Нина так и не узнала. С Серафимой Сергеевной она больше не встречалась. Кто-то называл чудом то, что старший сын в двадцать лет стал сам зарабатывать и с первой же зарплаты купил матери путевку в санаторий. Но сама Нина чудом это не считала и лишь скромно пожимала плечами: «Поживем – увидим, кем вырастут мои дети. У Бога, как вы знаете, всего много».
(с) Ксения Гринькова
Удивительно добрая история.